Хорошо, хоть папа ни о чем не догадывался, – продолжала она. – Потом в Штатах, в новом приходе отца я встретила другого мужчину и даже подумывала о замужестве. Но когда я на это намекнула, он посмеялся надо мной и сказал ужасную вещь: «Зачем жениться на корове, если она и так дает молоко?» – Она прижалась к Моргану. – Это было такое оскорбление! С тех пор я вела себя прилично, пока не появился ты.

Морган успокаивающе похлопал Лотт по плечу. Он понимал, как легко ее чувственная натура, тщеславие и отсутствие светского опыта могли привести ее к несчастливым связям с мужчинами.

– Ты хотя бы был со мной честен, – продолжала Лотт, – и сразу сказал, что жениться не собираешься. Я благодарна тебе за это.

Она подняла голову и поцеловала его.

– А как же Тэйт Броули? – спросил Морган. – У меня такое впечатление, что он положил на тебя глаз. И тебе он, кажется, нравится.

– Да нет, я просто делала вид, чтобы угодить папе. Мистер Броули – холодный, расчетливый человек. В нем есть что-то отталкивающее.

«А она умнее, чем я думал», – мысленно удивился Морган.

– Мне нравятся мужчины с душой, такие как ты, Морган. – Лотт опять поцеловала его и принялась ласкать руками его тело. – Конечно, у тебя есть и другие достоинства – сила и... – ее маленькая ладонь сомкнулась на его мужском органе, она тихо засмеялась.

– А ты ненасытна, Лотт. Ты знаешь об этом?

Она озорно сверкнула глазами.

– Это только с тобой, Морган. Раньше я такой не была, поверь.

Морган приподнялся и накрыл ее своим телом. Она приняла его с томным вздохом.

Несколько часов спустя Морган стоял на корме плавучего храма Прайора и мысленно посмеивался, глядя на Лотт. Девушка стояла возле маленького рояля на помосте в дальнем конце комнаты – в скромном платье, скрестив перед собой руки, с глазами, обращенными к небесам. Ее отец сел за инструмент и заиграл церковный гимн.

Преподобный Лютер Прайор был плохим пианистом, но у его дочери был чудный голос – чистое, звучное сопрано. Она пела, как ангел, и выглядела ангелом. Ее голос взвивался все выше, наполняя комнату звенящими нотами. У Моргана по спине бегали мурашки. Он помнил, какой она совсем недавно была в постели, и с трудом верил, что это одна и та же женщина.

Комната была заполнена где-то наполовину, и в основном женщинами. Даже если этих людей не вдохновят священные проповеди, думал Морган, все равно их вечер не пройдет впустую, ведь они слушают пение Лотт.

Два дня спустя они двинулись через шлюзы, в следующий городок. Лотт не послушалась совета Моргана и осталась на судне. Преподобный Лютер Прайор, окрыленный своим успехом за последние два вечера, пребывал в отличном настроении, поэтому не стал спорить с дочерью. Лотт стояла рядом с Морганом у румпеля. Священник был внизу, у себя в каюте, готовился к следующей проповеди.

– Я занят Божьей работой, мне некогда зевать по сторонам, – сказал он Моргану. – Верю вам на слово, мистер Кейн, что шлюзы – это чудо. Но ничто, сделанное человеком, не может и близко сравниться с чудесными деяниями нашего Господа.

Локпорт-Файв представлял собой пять пар двойных шлюзов, вырезанных в горной породе. Поднимавшиеся и опускавшиеся суда проходили так близко друг к другу, что их пассажиры могли запросто переговариваться между собой.

Когда они вошли в первый шлюз и ворота за ними закрылись, Лотт ахнула и схватила Моргана за руку. Только тут она поняла, каким крутым будет спуск.

– Я предупреждал тебя, Лотт, – сказал Морган.

– Нет, нет, я не боюсь, Морган. Это так интересно!

Судно медленно спускалось со шлюза на шлюз. Наконец они прошли последний. Перед ними лежала ровная полоса канала. Погонщик с мулами ждал внизу. Поймав брошенный Морганом конец буксирного каната, он привязал его к упряжи и прикрикнул на мулов. Животные натянули постромки. Судно «Воды Христовы» медленно тронулось с места, благополучно двинувшись к следующему пункту своего назначения.

Морган с легкой усмешкой слушал доносившиеся из каюты слова Лютера Прайора. Священник зычным голосом репетировал свою проповедь:

– Чтобы спастись, вы должны отдать душу Христу, ибо он сказал: «Верьте в меня и тогда спасетесь!»

Глава 13

Кризис кончился, и дела на Эри пошли в гору. Теперь Карнахэны могли взять столько груза, сколько позволял трюм. На канале появились новые суда. Старые, когда-то заброшенные, тоже починили и пустили в дело. Движение на Эри опять стало таким оживленным, что можно было спокойно перейти на другой берег, перепрыгивая с судна на судно и ни разу не коснувшись воды. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было, как сказал бы Мик, то, что усилились трения между работниками канала и смотрителями шлюзов – судовладельцы требовали, чтобы шлюзы работали ночью, но так и не добились своего.

Кэт весь день, с рассвета до заката, была занята работой. Иногда они плыли даже ночью, от шлюза до шлюза. Она радовалась такому напряженному графику – у нее не оставалось времени на мысли о Моргане. Кэт поклялась забыть его, но это, конечно, было невозможно. Ее тело и душа все так же страдали без него. Теперь она точно знала, что любит этого человека. Сколько раз, лежа ночью у себя в каюте, Кэт думала о том, чтобы поговорить с Морганом, выслушать его объяснения и, если они окажутся правдоподобными, простить его и взять обратно на баржу, а заодно в свою постель и в свое сердце.

Но наутро решение Кэт менялось. Она знала, что Морган живет на судне преподобного Лютера Прайора и работает у него рулевым. В это лето она много раз видела его на румпеле, а однажды они проплывали так близко друг к другу, что Морган даже приподнял шляпу и подмигнул ей.

– Доброе утро, мисс Карнахэн! – весело сказал он. – Хороший денек, не правда ли?

Кэт ничего не ответила. Почувствовав, что краснеет, она отвернулась.

Было совершенно ясно, что он нисколько не страдает от разлуки с ней. В голову ей вдруг пришла непрошеная мысль: а не спит ли он с чопорной мисс Прайор? Ласкает ее по ночам, целует, обнимает? Живо представив себе все это, Кэт вздрогнула от ревности и злости.

Нет, никогда она не станет мириться с Морганом Кейном. Будь он проклят!

И все же порой Кэт ловила себя на том, что скучает по нему. Желая избавиться от этого наваждения, она с новым рвением набрасывалась на работу и выкладывалась так, что даже Мик удивлялся.

– Ты слишком усердствуешь, Кэтрин, – заметил он однажды. – Вроде даже похудела, хоть я и не думал, что такое возможно.

– Нам надо зарабатывать деньги, пока дела на канале опять пошли хорошо. Надо наверстать упущенное за прошлый год. Не бойся за меня, Мик. У меня все в порядке.

– Я так не думаю, – проворчал он. – Но спорить с тобой бесполезно, это я знаю. – Он посмотрел на нее с хитрым прищуром. – Скучаешь по молодому Моргану, а?

– Нет, я не скучаю по молодому Моргану, – огрызнулась Кэт.

– А знаешь, этот доктор... по-моему, он неплохой парень, – задумчиво проговорил Мик.

– Послушай, Мик, может, хватит переживать за мою личную жизнь? Ну что ты все время пытаешься спихнуть меня замуж? Я что, так сильно тебе надоела?

– Девушке в твоем возрасте полагается быть замужем. А насчет спихнуть тебя – нет, я и не думал об этом.

– Тогда о чем же ты думал? Что доктор Мэйсон женится на мне, придет на нашу баржу и мы здесь заживем все вместе в мире и счастье, так?

Мик обиженно выпрямился.

– Если ты за меня переживаешь, то напрасно. Я отлично справлюсь один.

В глубине души Кэт гордилась своим отцом. Хоть он и не бросил пить совсем, но после ухода Моргана уже не приходил домой пьяным. Он делал свою часть работы и доставал почти все грузы, которые они теперь перевозили. Казалось, Мик почему-то чувствовал себя виноватым в том, что Морган ушел с их баржи, и делал все возможное, чтобы загладить свою вину.

Что касается Энтони Мэйсона, то с той ночи на его плавучей клинике Кэт виделась с ним всего два раза. Просто она была очень занята. После их последней встречи Энтони сказал, криво усмехнувшись: